— И это тоже, безусловно, — кивнула кузина. — Но поверь мне, чтобы демонстрировать такие реакции организма в первые часы после операции, какие я увидела после визита к тебе монсеньора герцога, одной химии недостаточно. Он совершенно определенно влияет на тебя и может поделиться жизненной силой. А ты не отказываешься. Кстати, если бы ты не была к нему так расположена, то не смогла бы воспользоваться этим щедрым подарком.

— Ты хочешь сказать, что я от него подпитываюсь? Вампирю? — нахмурилась Элоиза.

— Можно сказать и так, — очаровательно улыбнулась Доменика.

— Я сошла с ума? — всё это просто не укладывалось в голове.

Как такое возможно? Она так старалась всегда быть аккуратной и самостоятельной! И не переходить границ. А тут, получается, не просто перешла, а даже хуже!

— Нет, ты просто физически нездорова и ослабила свой фантастический самоконтроль. И тем самым позволила ему помочь тебе.

— Не понимаю, — Элоиза чуть не плакала.

— А я не понимаю, почему это открытие произвело на тебя такое впечатление, — удивлённо произнесла Доменика.

— Как я могла?

— Спокойно. Почему ты решила, что это плохо?

— Плохо брать у другого, надо обходиться тем, что имеешь. Особенно если я не контролирую этот процесс!

— Но ведь ты потом при случае возвратишь стократно?

— Конечно, но когда это будет? Я же когда ещё восстановлюсь?

— Да когда бы ни было. Восстановишься. А он тебе поможет. А потом ты ему при случае поможешь. И далее.

— Но по-хорошему, он должен бы знать, что им так вот пользуются? — почти простонала Элоиза. — А как я ему скажу? Да и вообще, кому такое понравится?

— Здесь я вижу два момента. Первый — «кому такое понравится». Почему ты думаешь, что помочь выздороветь любимой женщине — это так ужасно, что не может понравиться? Чего молчишь? Поверь — может. И второй момент — он знает.

— Как — знает? — Элоиза подпрыгнула бы, но шов не дал.

— Я вчера сказала. Я пару дней смотрела на вас и думала, а вчера пригласила его поговорить. Расспросила его кое-о-чем. Убедилась, что ты его тоже поддерживаешь, даже если и не замечаешь этого. И объяснила, что увидела следующее: ваши любые физические контакты, даже простые прикосновения, стимулируют твои собственные механизмы регенерации. И что этот механизм запустился неосознанно. Точнее, ваши взаимные чувства его запустили. И что ничего страшного в этом нет. Он сначала не поверил и задавал мне разные вопросы. Я отвечала — насколько могла, конечно, не вдаваясь глубоко в физику процесса. А потом обрадовался, кстати.

— Чему? — искренне удивилась Элоиза.

— Что он реально может тебе помочь. Он-то считает, что ты ему помогаешь много и часто.

— Я не знаю, что сказать. Честно, — Элоиза была полностью дезориентирована.

— Послушай, — вдруг сообразила Доменика, — может быть, ты решила, что ты одна такая на всём белом свете?

— А… разве нет? — удивилась Элоиза.

— Конечно же, нет, — рассмеялась кузина. — Во-первых, посмотри на Полину и Валентина. Это оно самое.

— Полина? Ну… я знаю, что они уже сто лет живут душа в душу, даже когда между ними много тысяч километров, но…

— Строго говоря, когда они были моложе, то проводили вместе больше времени, — хмыкнула Доменика. — Да и сейчас не отказываются поехать куда-нибудь вдвоём, где нет больше никого. Ну то есть мы знаем, куда, правда ведь — на остров Валентина. И срываются с места, и бегут друг к другу, чуть что случается. А иногда им достаточно просто поговорить по телефону или по скайпу, правда ведь? Ты ведь жила в её доме, должна была заметить.

— Жила-то жила, да я всегда в себе, — пробормотала Элоиза.

— Вот уж точно!

— А Валентин… он знает?

— Думаю, знает. Что же, он, по-твоему, не в курсе, с кем сорок лет живёт?

— Ты перевернула моё представление о мире.

— Давай, ещё разок переверну. Мы с Фальконе существуем примерно таким же образом. Когда я понимаю, что после нескольких операций у меня нет сил даже для того, чтобы добраться до дома, я прошу его забрать меня с работы и увезти куда-нибудь хотя бы на ночь. И не отпускаю его всю эту ночь. Знаешь, отлично помогает прийти в себя и жить дальше. Я уже не говорю про разные мелкие неполадки организма. Я ведь практически не болею, заметила?

— Никогда об этом не думала, — честно ответила Элоиза.

— А вот ты задумайся, — улыбнулась Доменика. — Я представляю, как это работает, и пользуюсь. Себе и ему во благо. Он-то тоже всегда в порядке, не веришь?

— И всё равно для меня это дико. Ну, как будто кровь друг у друга пить.

— Нет, конечно, кровь никто не пьёт. Но по смыслу похоже. Да, делишься частицей себя для него, и наоборот. И… будет работать до тех пор, пока ты его любишь. Но, если я что-то понимаю в нас и в жизни, не разлюбишь. До конца. Твоего, его или вашего общего.

— Ты о каких-то жутких вещах говоришь, — покачала головой Элоиза.

— Почему о жутких? — удивилась Доменика. — Конец — это самая естественная вещь на свете. Просто нужно относиться к нему, как к данности, не более. В общем, я ухожу, оставляю тебя в раздумьях, но не увлекайся ими чрезмерно.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Элоиза думала, что бы сказать Доменике в ответ, и не могла придумать ничего. Но в одном кузина права — даже просто звонок от него поднимает ей настроение.

— Добрый день, монсеньор, я рада вас слышать.

— Взаимно, сердце моё. Как вы поживаете? Выходили ли вы сегодня куда-нибудь? — он забросал её вопросами — как и всегда, в своей обычной манере. — Элоиза, мне чертовски жаль, но я совершенно не попадаю сегодня к вам. Я освобожусь в такое время, когда посетителей в стационары уже не пускают, увы. Но завтра я в вашем распоряжении почти что на весь день, идёт?

— Конечно, монсеньор, — ответила Элоиза, ей было жаль, но дела есть дела, это понятно.

— Это он, да? — вмешалась Доменика. — Будь любезна, дай мне трубку.

Элоиза очень удивилась, но повиновалась.

— Монсеньор, тут Доменика хочет вам что-то сказать…

— Добрый день, монсеньор, я, с вашего позволения, сразу к делу. Я понимаю, что у вас множество обязанностей, и вы не всегда укладываетесь в нормальный режим существования нашей больницы, и распорядилась, чтобы вас пускали к Элоизе допоздна. Скажем, до полуночи, а потом уже и вам следует спать, и ей.

Элоиза не слышала, что Себастьен ответил кузине, но поняла, что оба остались довольны друг другом.

— Ты решила, что он будет для меня дополнительной физиопроцедурой? — хмыкнула Элоиза.

— Я решила, что от него тебе сплошная польза, куда не посмотри. Он хотя бы гулять тебя выводит. А то тебе же никто не указ, и если тебя не трогать, ты будешь только спать да книжки читать.

12. Сказки на ночь

* 23 *

Элоиза действительно до позднего вечера читала книгу, а потом собралась спать. Умылась, заплелась, выключила верхний свет, включила лампу и улеглась читать дальше, предполагая, что где-нибудь через полчаса выключит свет и уснет.

Шум в коридоре отвлёк её, даже захотелось встать и поинтересоваться — что там происходит? Ведь в чинной клинике Доменики никогда ничего недозволенного не происходило. Но она уже сняла пояс, которым днём фиксировала шов, надевать его заново было откровенно лениво, и поэтому взяла телефон, в котором читала, и вернулась к тексту.

Дверь отворилась. Доктор Анти, которая дежурила сегодня вечером, была дамой строгой и требовательной. Именно её раздражённый голос Элоиза и услышала снаружи:

— Да, доктор Фаэнца разрешила, я видела разрешение. Но пациентка спит! И, на мой взгляд, вам здесь в такой час делать совершенно нечего!

Элоиза поняла, что ей необходимо вмешаться.

— Доктор Анти, я не сплю, всё в порядке, — она приподнялась и увидела разъярённого врача и рядом — улыбающегося Себастьена с корзиной роз и большой коробкой в руках. — Всё в порядке, доктор, Доменика действительно разрешила монсеньору приходить ко мне в удобное для него время. Добрый вечер, монсеньор.